Рубль попытался выскочить из «бочки»

Сможет ли наша валюта взять реванш у доллара и евро, несмотря на продолжающееся нефтяное пике?

19 марта Центральный банк России установил официальный курс доллара США на 20 марта 2015 года в размере 59,83 руб. за доллар. По сравнению с предыдущей сессией (61,35 руб. за доллар), падение составило более 1,5%. Евро и вовсе установил антирекорд последних недель. Биржевой курс «европейца» впервые с декабря 2014 года упал ниже 64 рублей.
Укрепление рубля, безусловно, не может не радовать российских граждан, которые стали почти в два раза беднее после его обвальной девальвации в конце прошлого года. В свою очередь, представители экспертного сообщества почувствовали некоторый когнитивный диссонанс. Необычность ситуации состоит в том, что рубль стабилизировал свои позиции в тот момент, когда нефть (до сих пор главный фактор его курсовой динамики) продолжает падение. Так, 19 февраля нефть марки Brent в стоимостном выражении стала легче на 2,87%, составив $54,58 за «бочку».
Позитивные новости с валютного рынка вызвали прилив прогностического энтузиазма у представителей экономического блока правительства. Так, министр финансов Антон Силуанов заявил, что пик негатива, наблюдавшийся в российской экономике в конце 2014 года и в начале года текущего, уже пройден, и мы видим «определенные моменты стабилизации».
Впрочем, устойчивость наметившейся тенденции на укрепление рубля вызывает большие сомнения. Поскольку, несмотря на многочисленные декларации, кабинет Дмитрия Медведева пока не предпринял практических действий для того, чтобы национальная валюта, наконец, была снята с «нефтедолларового поводка». То есть, рубль по-прежнему остается классической «петровалютой» (сырьевой валютой). По официальным данным за прошлый год инвестиции в основной капитал в РФ сократились более чем на 4%. А масштабная девальвация рубля пока не стала стимулом для роста вложений в отечественную экономику. О чем можно судить по статистике спада промпроизводства в феврале (в годовом выражении оно сократилось на 1,6%).
В свою очередь, обвал инвестиций, грозящий стране сползанием в рецессию, усугубляется жесткой монетарной политикой Центробанка. В этом плане недавнее ослабление «кредитной удавки» (ЦБ в минувшую пятницу снизил ключевую ставку с 15% до 14%), скорее, напоминает «акт псевдогуманизма» в отношении реального сектора экономики (когда виселица в последний момент заменяется «расстрелом»), нежели реальную смену тупиковой парадигмы.
Президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов отмечает, что в обвальном падении курса рубля сыграл роль политический фактор: «Речь идет об эскалации конфронтации с Западом в связи с украинскими событиями и возможном ужесточении санкций против России. В настоящее время политический фактор относительно стабилизируется», полагает эксперт.
В качестве второго момента финансовый аналитик отмечает поведение экспортеров на валютной бирже. Дмитрий Абзалов напоминает, что в последнее время ЦБ обязал как государственные, так и частные компании реализовывать валютную выручку. «В результате возможности попридержать валюту, спекулируя на курсовой динамике, были резко ограничены. Плюс стоит отметить валютные интервенции ЦБ, а также займы, номинированные в долларах и в евро». Приведенное соображение вполне обосновано, если учитывать, что пик выплат по ним пришелся на февраль-январь, что также работало против рубля. И, наоборот, в марте заканчивается первый квартал, когда выплачиваются основные налоги в рублях. Что создает спрос на национальную валюту.
Президент ЦСК также указывает на общий тренд в мире, который направлен на ослабление национальных валют. «Этим занимаются ЕЦБ, южнокорейский ЦБ, их коллеги из Китая. В целях повышения конкурентоспособности национальной продукции на международных рынках». ФРС США старается не отставать в игре на понижение и считает маловероятным поднятие процентных ставок в апреле. Решение вполне объяснимо – монетарный орган опасается проиграть в конкурентной гонке с сильным долларом. Дмитрий Абзалов прогнозирует, что в отношении перечисленных валют перспективы рубля достаточно благоприятны. «Особенно в отношении евро, которое будет сходиться с долларом, или даже станет дешевле его (0,9)».
При всем этом аналитик призывает не обольщаться – рубль не перестает быть сырьевой валютой, «поскольку нефтегазовая составляющая в бюджетных доходах по-прежнему высока – более 50%».
В разговоре с «СП» профессор кафедры международных финансов МГИМО Валентин Катасонов назвал объяснение «чудесного избавления» «деревянного» от нефтедолларовой зависимости «задачей для четвертого класса».
– Есть бассейн, в который входит одна труба, а выходит другая. Предположим, входящая труба дает воды меньше, чем приносила вчера. Речь идет о выручке от экспорта «черного золота». Но ведь снижение поступлений по нефтедолларовой трубе, не мешает ЦБ пользоваться другой трубой. Под этим я понимаю валютные интервенции. Инструмент управления курсом и поддержания стабильности - это «вода в бассейне». То есть, наши золотовалютные резервы. Пока уровень воды в этом резервуаре более чем достаточен для того, чтобы держать рубль на одной планке.
«СП»: – Чем тогда объясняются «чудеса на виражах» с валютным курсом рубля пару месяцев назад?
– Обвал курса рубля, конечно, никоим образом не преследовал цель поддержания конкурентоспособности российского экспорта. На самом деле, это была спланированная диверсия. Потому что абсолютно никаких предпосылок для резкого падения курса рубля не было. Нужно было сильно постараться, чтобы допустить этот обвал. Грубо говоря, нужно было перекрыть трубу, выходящую из монетарного бассейна. В результате рубль покатился вниз. Поскольку резко возник спрос на финансовую «воду», которая перестала поступать из входящей трубы.
«СП»: – Что реально необходимо предпринять, для того, чтобы избавить рубль от нефтяного «привкуса»?
– В первую очередь, нельзя допустить, чтобы на «вентиле» сидели такие люди как Набиуллина, которые по команде с Запада его перекрывают. В противном случае, это может привести не только к дестабилизации экономической ситуации (что, по факту, уже случилось). Такие действия могут спровоцировать и политическую дестабилизацию.
Не нужно «изобретать велосипед». Давайте посмотрим, что сделали советские власти в 1920-1930 гг. в условиях внешних санкций. Они ввели государственную валютную монополию, предусматривающую, что все валютные резервы концентрируются в руках государства. Соответственно, возможности спекулировать курсовой динамикой уже не было. Валютная биржа была закрыта.
«СП»: – Если рыночники Греф, Силуанов и Улюкаев услышат такое предложение, им, наверное, станет плохо…
– Валютная биржа - это не просто площадка, на которой недобросовестные люди могут зарабатывать нетрудовые доходы. На этой площадке наш геополитический противник может совершать атаки на нашу национальную денежную единицу. Если бить по этой точке, то можно обанкротить целое государство. Либеральные экономисты вешают нам лапшу на уши насчет того, что без валютной биржи и жизнь не жизнь. Это все от лукавого.
«СП»: – Поясните, из какого источника предприятия и хозяйствующие субъекты будут получать валюту для осуществления внешнеэкономической деятельности? Проще говоря, каким образом они будут расплачиваться с иностранными поставщиками, и кто будет определять обменный курс?
– Рубль это национальная денежная единица, предназначенная для внутреннего обращения. При такой системе соотношение отечественной и иностранной валюты можно подсчитать только теоретически. Потому что иностранные денежные единицы на «домашнем» рынке не встречаются. Когда СССР закупал импорт, он оплачивал его той валютой, которая концентрировалась в государственном валютном резерве. Соотношение валют можно просчитать по паритету покупательной способности (проще говоря, какова стоимость одной и той же потребительской корзины определенных товаров и услуг в различных валютах - прим. ред.). Но это всего лишь приблизительная ориентировка, которая не имела практического значения.
Наши предприятия пользовались только рублями. А когда им нужно было закупить иностранную продукцию, с их счета рубли переводились на счет, допустим, Внешторгбанка. Последний конвертировал рубли в иностранную валюту, которая поступала на счет внешнеторгового объединения, которое приобретало необходимый товар. С экспортом все с точностью до наоборот. Таким образом, у советского предприятия не было валюты на счетах. Вся валюта концентрировалась на балансе Внешторгбанка. А для конкретной сделки, она предоставлялась внешнеторговым объединением.
«СП»: – В советское время была не только валютная, но и внешнеторговая монополия.
– Одно предполагает другое. Это две стороны одной медали. Причем, внешнеторговая и валютная монополии были в советское время введены как реакция на экономическую блокаду со стороны Запада. Сегодня это называется экономическими санкциями. Так что это апробированная временем практика. У нас есть реальный опыт выживания в таких условиях, и мы им должны пользоваться.
«СП»: – Учитывая рост запасов углеводородов в США и возможность снятия нефтяного эмбарго с Ирана, что не предвещает ничего хорошего в плане ценовой динамики на рынках углеводородов, стабилизация рубля рискует оказаться кратковременным явлением.
– К сожалению, наши власти не извлекли никаких уроков из событий декабря 2014 года. Соответственно, никаких практических мер по защите рубля также принято не было. Я говорю о введении ограничений на свободное трансграничное движение капиталов. При том, что в ЕС предлагают ввести такие ограничения для Греции. В это время наши денежные власти продолжают бубнить любимую мантру, дескать, мы открыты для всего мира. И поэтому не будем вводить валютные ограничения. А фактически это означает «зеленый коридор» для финансовых «мародеров».
Представляете, у вас дома открыты двери, окна, ходят какие-то люди, выносят ценности. А вы рассуждаете про открытость. Между прочим, термин «экономика» по-гречески означает буквально «правила ведения хозяйства дома».
Заместитель директора Центра политической информации Алексей Панин разделяет точку зрения, что отвязка рубля от нефти - это не более чем иллюзия, порожденная рядом конкретных обстоятельств.
– Наша валюта фундаментально не способна отвязаться от цен на энергоресурсы. Потому что они формируют значительную часть российского ВВП. На снижение курсовой турбулентности влияют другие вещи.
Во-первых, наша валюта была в течение долгого времени искусственно переоценена. Её стоимость была не рыночной, а, скорее, регулятивной. Та девальвация, которая произошла в конце прошлого года, нащупала более равновесную точку по отношению к остальным валютам. С другой стороны, понятно, что рубль не мог подешеветь настолько к армянской, казахстанской и любой другой валюте развивающихся стран.
Очевидно, что наша экономика не уступает настолько перечисленным выше экономикам. В тот момент на понижательный тренд повлияли все возможные факторы. Начиная от ухудшения суверенных рейтингов РФ, санкционной риторики и заканчивая неблагоприятной ценовой конъюнктурой на рынках углеводородов. Возникшая ситуация «идеального шторма» опустила рубль на дно.
«СП»: – В общем, рубль начинает укрепляться потому, что хуже было уже некуда?
– Дальше он мог идти только вверх. При этом меньше отдавать нефтью рубль не будет. Только в случае, если изменится вся структура российской экономики. Это произойдет, когда ВВП нашей страны начнет формироваться за счет производств с высокой добавленной стоимостью.
Пока я не вижу предпосылок для такой трансформации. Инвестиции в промышленный сектор уменьшаются. Судя по статистике начала года, в России сокращается промышленное производство.
Российское население за последние 20 лет пережило не один экономический кризис. В конце прошлого года, граждане в панике бросились скупать и вкладываться во все, что угодно. В результате производители неправильно интерпретировали ситуацию, задрав цены. Теперь им придется заморозить производство, распродавая складские запасы. Производить новые дорогостоящие товары в такой ситуации просто нет смысла.
«СП»: – Если зависимость от рынка углеводородов остается, то актуален вопрос о его перспективах.
– Понятно, что если баррель будет стоить, грубо говоря, $20, то рубль вместе с ним значительно подешевеет. В принципе, это произойдет с валютами всех стран, которые так или иначе завязаны на «черное золото». Без подобных ценовых шоков ожидать ослабления рубля было бы странно. Потому что проблему с наполнением бюджета посредством девальвации рубля правительство уже решило.
Понятно, что прежняя оценка ($70-80) за баррель на сегодняшний день выглядит слишком оптимистично. В то же время падение цен на нефть ниже $50 тоже представляется маловероятным и нерыночным сценарием.
«СП»: – Стандартный вопрос: что может и должен предпринять обыватель в ситуации неопределенности, чтобы сохранить свои сбережения?
– Все зависит от потребительской корзины и планов. Например, собираетесь ли вы отправиться в заграничное путешествие и что думаете насчет дорогих покупок. Если вы не планируете тратить, то самая оптимальная стратегия это банальное хеджирование валютных рисков с сохранением рублевых позиций (в этом плане не стоит дергаться – все равно расплачиваться внутри страны приходится в национальной валюте). Тот резерв, который вы не планируете использовать, желательно перевести в доллары (так как евро, скорее всего, будет падать). Если ваша бивалютная корзина будет 50% на 50% (рубли/доллары), то вы застрахуетесь и от серьезной инфляции.
Василий Ваньков