Разумеется, и тут можно себя вести, как страус (точнее, как приписывает страусу молва), то есть спрятать голову в песок и ни о чём не думать. Но всё-таки таких болванов меньшинство. А все остальные как раз наоборот, вертят головами, чтобы почувствовать некие дуновения… И главное в этой ситуации — понять, что же будет происходить в среде элиты, то есть тех людей, которые могут (хотя далеко не всегда хотят) принимать решения необходимого масштаба. Разумеется, думать за них мы не можем — но некоторые рассуждения привести можем.
Итак, первая и главная группа — это те, кто категорически не желает ничего менять. Причём чем дольше элита «сидела спокойно», тем больше таких людей. Собственно, в нашей стране мы их каждый день видим в телевизоре, читаем про них в газетах, видим в казённых заведениях. Но и в других странах их достаточно много. У них в жизни одна задача — задавить в зародыше любую попытку изменить что-то в той системе, которая обеспечивает им красивую жизнь. И любой, кто пытается только заикнуться о том, что ситуация требует перемен, этой группой истребляется с максимальной жестокостью — если не физически, то в рамках общественно-политической жизни. Поскольку воспринимается не как желание выйти и кризиса, а как стремление смести кого-то из элиты действующей и сесть на его место.
Как понятно, в результате возможности реформ резко ограничиваются, что рано или поздно приводит к взрыву. Классический пример — Россия 1917 года, когда категорическое нежелание сословной аристократии что-то изменить в стране привело вначале к гибели этой самой аристократии, а затем — и к принципиальным изменениям в стране. Но бывают и более «мягкие» случаи.
Для понимания сегодняшнего момента нужно видеть, кто сегодня олицетворяет эту группу. Как мне кажется, она состоит из двух основных частей. Первая — это международные финансисты (для подавляющей части которых по итогам кризиса просто не будет места, финансовая система сильно скукожится), вторая — бюрократия, международная практически полностью, национальная в значительной части. Опять же, по причине сокращения денег и упрощения управленческой структуры.
Что делают эти силы? Ну, с бюрократией всё ясно, тут наша от международной не отличается, бюрократия всегда и везде одинаковая. И делает она очень простую вещь, занимается тем, что у нас в прессе получило название «охранительство». То есть резко повышает параметры обеспечения «безопасности» (кавычки потому, что имеет она при этом в виду не нас, а только себя), истребляет несанкционированную активность, понижает уровень образования, ну, далее по списку. Отмечу, что в мире происходит то же самое, что у нас — под бешеные вопли про «свободу» и «демократию». Впрочем, в литературе это сочетание рассматривалось столько раз, что как-то даже повторять неудобно.
С финансистами несколько сложнее. Дело в том, что у них процессы «отмирания» части элиты уже начались и дело постепенно сводится к формуле «умри ты сегодня, а я завтра». Но при этом охранительские тенденции ничуть не меньше, только они ещё проявляются в обеспечительных отраслях, в том числе — в экономической науке. Суть их проявляется в простейшей формуле: «Нам позарез нужен креатив, в части того, что можно сделать, но только при условии, что с нами ничего делать нельзя». В сочетании с усиливающимся охранительством это сводится к гениальным рассуждениям в стиле рассказов руководителей нашего ЦБ последних дней о причинах девальвации рубля. Вам смешно? Мне как профессионалу — не очень, потому что я прекрасно понимаю, что они и на своих внутренних тусовках говорят то же самое. Просто потому, что «шаг влево, шаг вправо …» Ну, дальше понятно.
И в этой ситуации я впервые вынужден признать, что в некоторых моментах английский язык более «могуч», чем русский. Дело в том, что в нём есть два глагола «мочь»: «can» и «may». И если второй означает физическую возможность (в нашем случае — реформ), которая, безусловно, имеет место, то первый означает реальное исполнение, которого добиться нельзя. Поскольку та часть элиты (народ или безмолвствует, или разводится), которая желает перемен, пока не в состоянии «перебить» охранительский инстинкт большей части элиты. Которая у нас, в основном, состоит из бюрократии, а у них — из финансистов и адвокатов. Которые вообще перемены не воспринимают.
Ну и что делать тем, кто понимает и при этом может на что-то повлиять? Большой вопрос. Можно, конечно, заниматься просвещением молодёжи, но обычная молодёжь мало на что влияет, а элитная очень не хочет разрушать мир, в котором она наследует родительский статус. Есть, конечно, отдельные исключения, но они погоды не делают. А значит, с большой вероятностью нас ждёт кризис, сравнимый с 1917 годом, только в мировом масштабе.
Только вот коммунистов сегодня практически нет. Вместо них мы имеем политический ислам. И так же, как тогда коммунисты, он не рассматривает возможности реформирования современного капитализма, его лозунг: «Весь мир насилья мы разрушим, до основания…». А вот «а затем» — нет. Отсутствует. Это как у молодёжи на «майдане», желание построить «национальное государство» есть, а вот понимания того, что они будут в нём есть, уже нет. И чем жёстче финансисты и бюрократия защищают старую систему, которая явно «не жилец» (даже Обама понял!), тем ярче будет победа Ислама!
Можно, конечно, сделать вид, что я (и те, кто со мной согласен) — маргинал, который ничего не понимает и не видит. И кризис вот-вот закончится. Но это, как понятно, не очень конструктивный выход, во всяком случае для людей думающих. А вот какой выход конструктивный? Я пока не вижу… Ну так давайте обсуждать!
Итак, первая и главная группа — это те, кто категорически не желает ничего менять. Причём чем дольше элита «сидела спокойно», тем больше таких людей. Собственно, в нашей стране мы их каждый день видим в телевизоре, читаем про них в газетах, видим в казённых заведениях. Но и в других странах их достаточно много. У них в жизни одна задача — задавить в зародыше любую попытку изменить что-то в той системе, которая обеспечивает им красивую жизнь. И любой, кто пытается только заикнуться о том, что ситуация требует перемен, этой группой истребляется с максимальной жестокостью — если не физически, то в рамках общественно-политической жизни. Поскольку воспринимается не как желание выйти и кризиса, а как стремление смести кого-то из элиты действующей и сесть на его место.
Как понятно, в результате возможности реформ резко ограничиваются, что рано или поздно приводит к взрыву. Классический пример — Россия 1917 года, когда категорическое нежелание сословной аристократии что-то изменить в стране привело вначале к гибели этой самой аристократии, а затем — и к принципиальным изменениям в стране. Но бывают и более «мягкие» случаи.
Для понимания сегодняшнего момента нужно видеть, кто сегодня олицетворяет эту группу. Как мне кажется, она состоит из двух основных частей. Первая — это международные финансисты (для подавляющей части которых по итогам кризиса просто не будет места, финансовая система сильно скукожится), вторая — бюрократия, международная практически полностью, национальная в значительной части. Опять же, по причине сокращения денег и упрощения управленческой структуры.
Что делают эти силы? Ну, с бюрократией всё ясно, тут наша от международной не отличается, бюрократия всегда и везде одинаковая. И делает она очень простую вещь, занимается тем, что у нас в прессе получило название «охранительство». То есть резко повышает параметры обеспечения «безопасности» (кавычки потому, что имеет она при этом в виду не нас, а только себя), истребляет несанкционированную активность, понижает уровень образования, ну, далее по списку. Отмечу, что в мире происходит то же самое, что у нас — под бешеные вопли про «свободу» и «демократию». Впрочем, в литературе это сочетание рассматривалось столько раз, что как-то даже повторять неудобно.
С финансистами несколько сложнее. Дело в том, что у них процессы «отмирания» части элиты уже начались и дело постепенно сводится к формуле «умри ты сегодня, а я завтра». Но при этом охранительские тенденции ничуть не меньше, только они ещё проявляются в обеспечительных отраслях, в том числе — в экономической науке. Суть их проявляется в простейшей формуле: «Нам позарез нужен креатив, в части того, что можно сделать, но только при условии, что с нами ничего делать нельзя». В сочетании с усиливающимся охранительством это сводится к гениальным рассуждениям в стиле рассказов руководителей нашего ЦБ последних дней о причинах девальвации рубля. Вам смешно? Мне как профессионалу — не очень, потому что я прекрасно понимаю, что они и на своих внутренних тусовках говорят то же самое. Просто потому, что «шаг влево, шаг вправо …» Ну, дальше понятно.
И в этой ситуации я впервые вынужден признать, что в некоторых моментах английский язык более «могуч», чем русский. Дело в том, что в нём есть два глагола «мочь»: «can» и «may». И если второй означает физическую возможность (в нашем случае — реформ), которая, безусловно, имеет место, то первый означает реальное исполнение, которого добиться нельзя. Поскольку та часть элиты (народ или безмолвствует, или разводится), которая желает перемен, пока не в состоянии «перебить» охранительский инстинкт большей части элиты. Которая у нас, в основном, состоит из бюрократии, а у них — из финансистов и адвокатов. Которые вообще перемены не воспринимают.
Ну и что делать тем, кто понимает и при этом может на что-то повлиять? Большой вопрос. Можно, конечно, заниматься просвещением молодёжи, но обычная молодёжь мало на что влияет, а элитная очень не хочет разрушать мир, в котором она наследует родительский статус. Есть, конечно, отдельные исключения, но они погоды не делают. А значит, с большой вероятностью нас ждёт кризис, сравнимый с 1917 годом, только в мировом масштабе.
Только вот коммунистов сегодня практически нет. Вместо них мы имеем политический ислам. И так же, как тогда коммунисты, он не рассматривает возможности реформирования современного капитализма, его лозунг: «Весь мир насилья мы разрушим, до основания…». А вот «а затем» — нет. Отсутствует. Это как у молодёжи на «майдане», желание построить «национальное государство» есть, а вот понимания того, что они будут в нём есть, уже нет. И чем жёстче финансисты и бюрократия защищают старую систему, которая явно «не жилец» (даже Обама понял!), тем ярче будет победа Ислама!
Можно, конечно, сделать вид, что я (и те, кто со мной согласен) — маргинал, который ничего не понимает и не видит. И кризис вот-вот закончится. Но это, как понятно, не очень конструктивный выход, во всяком случае для людей думающих. А вот какой выход конструктивный? Я пока не вижу… Ну так давайте обсуждать!
Комментариев нет:
Отправить комментарий