Что же мы знаем о тех, кто остался в живых, — приматах (исключая человека, конечно)? С одной стороны, мы очень похожи. Вот как, например, автор описывает гориллу, с которой он повстречался в Уганде: «Доминантный самец лежал на боку и рассматривал ногти. Затем он лениво схватил себя за ягодицу и приподнял её».

С другой стороны, разумеется, их разум несравним с нашим. В чём тут причина? В размерах мозга? Нет, мозг слона или кита больше человеческого. Отношение размеров мозга и тела? И тут промах: по этому показателю землеройки и мыши дают нам фору.

Очевидно, требуется какая-то более тонкая мера. Её поискам и посвящена книга. По-видимому, чаще всего дело не в принципиальных различиях, а в степени развития когнитивных способностей, общих для нас и некоторых других животных.
Фото Bruce Davidson / Nature Picture Library.

Взять орудия труда. Казалось бы, очевидно, что люди добились на этом поприще больших успехов, но животные тоже хороши. Например, шимпанзе пользуются листьями вместо туалетной бумаги и зонтиков. Новокаледонские вóроны добираются до еды с помощью листьев и палок, а порой даже используют короткую палку, чтобы достать длинную.

А как насчёт узнавания себя в зеркале? Шимпанзе, орангутанги и гориллы с честью выходят из этого испытания. Бабуины, капуцины и макаки терпят неудачу. Есть сведения (хотя и спорные), что дельфины, слоны и даже сороки тоже узнают себя. Согласно широкой интерпретации самосознания, тот, кто проходит этот тест, обладает им. Если понимать данный термин более узко, то узнавание себя в зеркале ничего не говорит об этом. Любое животное, способное избегать столкновения с предметами внешнего мира и не кусать самого себя, различает «я» и «не-я».

Г-н Зуддендорф считает, что этот тест всё-таки даёт нам кое-какие полезные сведения. Поскольку одни приматы узнают себя в зеркале, а другие — нет, можно говорить о том, что общий предок гоминидов, живший 14–18 млн лет назад, обладал каким-то очень важным качеством, отсутствовавшим у других. Речь идёт уже не только о различении себя и внешнего мира, но и о неких важных когнитивных особенностях.

Далее — язык. Гориллу Коко и бонобо Кандзи удалось научить показывать и понимать знаки, но очевидно, что до людей в этом им очень далеко. Есть мнение, что мы отказываем птицам, обезьянам, китам во владении языком, поскольку не разбираем, что они там «говорят». В действительности, как показывает г-н Зуддендорф, звуки, издаваемые животными, обладают эмоциональным, а не когнитивным значением. Мы заявляем о том, что могут знать другие, различаем знание, веру и желание, тогда как в «языке» животных ничего подобного нет, животные «говорят» только о том, что актуально здесь и сейчас и только для «меня», а не для «другого».

В том, что касается прогнозирования и планирования, нам тоже нет равных. Мы умеем не только заглянуть в будущее, но и осмыслить прошлое и построить предсказание на том, что уже было. К тому же мы не только делимся с другими содержанием своего сознания, но и делаем это успешно: знания передаются из поколения в поколение. Лишь у людей наряду с генетической есть и культурная преемственность.

Рассказав о том, где и как приматы недотягивают до людей, автор переходит к рассмотрению вопроса о времени появления исключительно человеческих черт. По его мнению, это произошло примерно во времена ашёльской культуры (возникла около 1,7 млн лет назад), орудия которой переносились на большие расстояния, что свидетельствует о способности предвидеть и планировать будущее. Правда, это не доказательство, а лишь его возможность. Белки тоже запасают корм на зиму.

Что произойдёт с этой пропастью в дальнейшем? Уменьшится она или увеличится? Г-н Зуддендорф обращает внимание на то, что, с одной стороны, человечество движется к созданию киберпространства, в котором наши умы сольются в один сверхразум, и одновременно мы уничтожаем среду обитания и меняем климат, так что шимпанзе и гориллы однажды составят компанию неандертальцам и австралопитекам. Скорее всего, через сотни лет люди будут удивляться своему отличию от животных больше нашего.

Подготовлено по материалам NewScientist.                                                                                                                             Дмитрий Целиков