В Италии на 85-м году жизни скончался Умберто Эко – писатель, журналист, философ, библиофил, медиевист. В интервью автор «Имени розы» и «Маятника Фуко» говорил, что едва ли не больше, чем научные факты, его интересует история человеческих заблуждений. В его коллекции, которая насчитывает 50 тысяч книг, есть работы по магии, алхимии и каббале. «У меня есть Птолемей, но нет Галилея, потому что Галилей говорил правду. Я предпочитаю лженауку», – признавался автор.
«Есть много маленьких заговоров, и большинство из них раскрыты. Но паранойя всемирного заговора сильнее, поскольку она вечна. Вы никогда не сможете раскрыть его, потому что вы не знаете, кто за ним стоит. Это психологическое искушение нашего вида. Карл Поппер написал об этом прекрасное эссе, в котором он утверждал, что все началось с Гомера. Все, что произошло в Трое, было спланировано за день до этого богами на вершине Олимпа. Это способ не чувствовать себя ответственным за что-то. Вот почему диктатуры используют идею всемирного заговора как оружие. Первые 10 лет своей жизни моим школьным образованием занимались фашисты, и они использовали всемирный заговор о том, что вы, англичане, евреи и капиталисты, плетете интриги против бедного итальянского народа. У Гитлера было то же самое» (интервью The Guardian, 27 ноября 2011).
«Во времена крестовых походов ни христиане не нуждались в арабском железе для ковки мечей, ни мусульмане – в христианском железе. А сегодня даже самая передовая технология существует за счет нефти, а нефть-то не у нас, нефть у них» (Esquire, 18 октября 2013).
«Со временем “Интернет” может превратиться в такой заговор и стать разрушительным для цивилизации… Потому что огромный объем информации, не рассматриваемой критически, может привести к безумию. На мой взгляд, это главная опасность “Интернета”. Есть, наверное, некий критический объем информации, перебрав который человек уже не может отличить правду от лжи» (интервью «Коммерсанту», 22 мая 1998).
«Интеллектуал по-настоящему полезен в том, что касается будущего, а не настоящего. Конечно, если в театре начинается пожар, поэту не следует вставать на сиденье и декламировать стихотворение. Он должен звонить пожарным, как и все остальные. Но более важная функция интеллектуала в том, чтобы упредить, обратить внимание на театр, потому он старый и опасный! Ведь его слово вполне может оказаться пророческим. Функция интеллектуала не в том, чтобы говорить: “Мы должны это сделать, мы должны это сделать прямо сейчас!” – это работа политиков. Почти не сомневаюсь, пойми люди в свое время утопию Томаса Мора, не было бы впоследствии сталинского общества» (интервью The Paris Review, лето 2008).
«Перед нами два вида глянца, которые я хотел бы увязать с двумя видами цензуры. Первая – цензура посредством замалчивания. Вторая – цензура через шум… Я бы сказал, что идеология такой “цензуры через шум” может быть выражена в терминах Витгенштейна: о том, о чем следует молчать, следует много-много говорить. Для создания шума не обязательно придумывать новости. Достаточно запустить новость настоящую, но не имеющую никакого значения, и она тем не менее создает тень ожидания – просто самим фактом своего запуска» (сборник эссе «Сотвори себе врага», 2011).
«В обществе, в котором тридцатилетние и сорокалетние подростки будут заводить детей, государству снова придется вмешаться, забирая потомство под свой контроль и помещая их в детские учреждения. Любопытная перспектива: увеличение продолжительности жизни может привести к разновидности диктаторского контроля и к воспитанию на манер спартанского» (Esquire, 2006).
«Меня всегда описывали как слишком начитанного и философского [писателя], слишком трудного. Затем я написал роман, который был совершенно не эрудитским, написанным простым языком – “Таинственное пламя царицы Лоаны”, и среди моих романов он продавался хуже всех… Только издатели и некоторые журналисты считают, что люди хотят простых вещей. Люди устали от простых вещей. Они хотя вызова» (интервью The Guardian, 27 ноября 2011).
«Даже убежденные непротивленцы признают, что насилие бывает допустимым; в конце концов, даже Иисус, изгоняя торгующих из храма, повел себя несколько грубо» (Esquire, 2006).
«Как чувствует себя человек, когда смотрит в небо? Он думает, что ему не хватает языков, чтобы описать то, что он видит. Тем не менее люди никогда не оставляли попыток описать небо, попросту перечисляя то, что они видят. Влюбленные находятся в том же положении. Они сталкиваются с дефицитом языка, нехваткой слов для выражения своих чувств. Но прекращают ли любовники попытки это сделать? Они составляют списки: “Твои глаза так красивы, а также твой рот, твоя ключица…”. У нас есть предел, весьма обескураживающий, унизительный предел – смерть. Поэтому нам и нравятся все вещи, которые, как мы полагаем, не имеют пределов, а следовательно, не имеют конца. Это способ избежать мыслей о смерти. Мы любим списки, потому что не хотим умирать» (интервью Der Spiegel, 11 ноября 2009).
Комментариев нет:
Отправить комментарий