Ночью 2002-го года, когда Луис Инасиу Лула да Силва одержал убедительную победу на президентских выборах в Бразилии, он предупредил сторонников: « . До сих Пор БЫЛО ЛЕГКО А СЕЙЧАС начинаются трудности ». . И ОН НЕ ошибся Будучи главой левой рабочей партии, да Силва был избран за борьбу с бедностью и перераспределение богатств. Годом ранее партия подготовила документ под названием «Другая Бразилия возможна», где изложила свою предвыборную программу.
В разделе с заглавием «Необходимый разрыв» говорились следующее: « Что касается внешнего долга, по большей части уже частного, то необходимо будет расторгнуть соглашение с МВФ, чтобы избавить экономическую политику от наложенных на её рост ограничений и защитить таким образом коммерческие интересы бразильцев ».
Но на пути к инаугурации Лулы невидимая рука рынка разорвала его предвыборные обещания и оставила страну расхлёбывать последствия своего безрассудного демократического выбора. За три месяца, от победы Лулы до присяги, валюта упала на 30%, из страны утекло $ 6 млрд горячих денег, а некоторые агентства присвоили Бразилии самые высокие рейтинги долговых рисков в мире.
« Мы в правительстве, но не у власти , - сказал близкий помощник Лулы монах-доминиканец Фрей Бретто. - Сегодняшняя власть - это глобальная власть; это власть крупных компаний, власть финансового капитала ».
На сегодняшний день национальные правительства вряд ли могут распространить новости, которые предварительно не были одобрены международным капиталом и его доверенными лицами. Это уже не просто крест, который должны нести правительства; мы все прибиты к этому кресту. Национальное государство было и остаётся основным лицом демократии. Но учитывая масштабы неолиберальной глобализации, государству явно уже не до этого.
« По многим показателем корпорации стали куда более сильными игроками в мировых играх, чем нации , - пишет Бенджамин Барбер в своей книге «Джихад против McWorld». - Мы называем их многонациональными, но точнее будет назвать их постнациональными, транснациональными или даже антинациональными, потому что они отрицают саму идею наций или любого другого ограничивающего их во времени и пространстве местничества ».
Это противоречие отнюдь не ново. Оно существует уже давно, бросает вызов, но практически не встречает препятствий в течение более чем поколения, а политический цинизм между тем растёт.
« Суть кризиса как раз в том, что старое умирает, а новое не может родиться , - утверждал итальянский марксист Антонио Грамши. - За период такого «междуцарствия» появляется великое множество болезненных симптомов ».
Недавний успех крайних правых партий на Европейских парламентских выборах показал, насколько болезненными стали симптомы. Националистические и открыто ксенофобские партии получили большинство голосов в трёх странах - Дании, Франции и Великобритании, - и более чем по 10% голосов в ещё пяти. Значение этих побед на выборах в парламент с небольшой реальной властью с учётом очень низкой явки избирателей, возможно, сильно переоценено. Партия независимости Соединённого Королевства набрала только 9% голосов, Национальный фронт - 10,6%, Датская народная партия - 15%. Но тенденцию недооценивать нельзя. За последние 30 лет фашизм и его 57 разновидностей сместились от маргинальной позиции до господствующей тенденции в центральной политической культуре Европы.
Проблема в описании этих партий как расистских даже не в том, что оно неточное, а то, что оно скорее неадекватное. Их привлекательность есть отражение гораздо более широкого спектра обеспокоенности о том, что наша политика и экономика формируются за счёт никому не подконтрольных сил. Налицо дрейф в сторону космополитизма, где до того уверенные в своей относительной безопасности, национальной идентичности и финансовом благополучии граждане исключаются из государственного устройства.
Ответ на эту тревогу - расовая проблематика. Но сами тревоги вполне обоснованы. Всё это время, с протестов в Сиэтле десять лет назад до современного движения «Захвати движение», левые борются всё с тем же кризисом. Недавние выборы продемонстрировали менее впечатляющие, но всё же значительные успехи крайних левых. В шести странах критикующие неолиберальную глобализацию социалистически-ориентированные группы получили двузначные цифры, в том числе и завоевавшая большинство голосов в Греции Коалиция радикальных левых. Они - евроскептики. Тем не менее, движет ими не неприязнь к иностранцам, но стремление к большей демократии в ЕС и большей национальной автономии.
« По всей видимости, понятно, что <...> национализм не только не утратил силы , - утверждал Стюарт Холл в эссе «Наша Дворняга Selves». - В политическом плане он не обязательно является реакционной или прогрессивной силой ».
Национализм полезен крайним правым для сокрытия их расовой враждебности при весьма размытом различии, он позволяет им казаться более умеренными.
« Наши люди требуют один вид политики: они хотят политику от французов, для французов и с французами , - сказала лидер Национального фронта Марин Ле Пен в своей победной речи. - Они больше не хотят идти на протянутом извне поводке. Происходящее во Франции лишь первая ласточка того, что произойдёт во всех европейских странах - возвращения нации ».
Это вряд ли. Каким образом эти партии повернут время вспять и на каком году «остановятся», непонятно. Ни у правых, ни у левых решения для выхода из кризиса нет. Но левые при этом дают большую надежду на создание в будущем более открытого общества, а правые строят свои популистические полномочия на отступлении в не самое лучшее прошлое.
Не имея какой-либо серьёзной стратегии для защиты демократии, правые вместо этого говорят о защите «культуры» - возобновлении «традиций», возведённых в статус «наследия» и представленных как неизменные. И появляется миф о чистоте, которой мешают человеческие «загрязнители» - низкоквалифицированные иммигранты, цыгане, мусульмане. Список можно продолжать - вписывайте кого хотите. Люди, которые бы не подумали о кредитном дефолтном свопе, если бы тот надвинулся и выгнал их из домов, но которые также реальны и узнаваемы, как неолиберальная глобализация - неуловимая безликая сила.
« Меньшинства - это вспышки в серии неопределённостей, служащих связующим звеном между повседневной жизнью и быстрыми её изменениям в глобальном плане , - пишет Арджун Аппадураи в книге «Страх малых чисел». - Эта неопределённость усугубляется неспособностью государства обеспечить экономический суверенитет в эпоху глобализации и может привести к отсутствию толерантности к любым отличным от массы чужакам ».
Цель подобной нетерпимости меняется в зависимости от контекста - цыгане в Венгрии, румыны в Великобритании, латиноамериканцы в США и мусульмане почти на всём Западе. Но риторика и истинная природа кризиса остаются неизменными. Главными героями предстают местнические силы, но на деле историю пишет глобальная экономика.
Комментариев нет:
Отправить комментарий