У правительства нет ни стратегии преодоления кризиса, ни представления о месте России в грядущем мире Кризис, в котором «никто не виноват»
Такой вопиющий разрыв между предвыборными обещаниями и реальным положением дел требует осмысления. Трудно предположить, чтобы Владимир Путин давал свои обещания исходя из того, что называется wishful thinking: очевидно, в основе его прогнозов лежала долгосрочная просчитанная стратегия. Очевидно также, что эта стратегия не реализовалась. И теперь крайне важно понять, почему так получилось.
Однако в последних выступлениях ведущих деятелей правительства мы не найдем ответа на этот вопрос. Так, выступая на Гайдаровском форуме, первый вице-премьер Игорь Шувалов заявил, что «правительство не совершило ни одной крупной ошибки». Если встать на эту точку зрения, то получается, что тяжелейший кризис российской экономики обусловлен некими причинами, от российского руководства никак не зависящими.
Каковы же могут быть эти причины? В 2009 году причиной резкого спада российской экономики стал мировой кризис, который, начавшись с краха системы ипотечного кредитования в США, перекинулся на другие отрасли американской экономики, а затем и на развитые страны Европы и на развивающиеся рынки, в числе которых оказалась и Россия. Однако сегодня эта причина отпадает: в США и странах Западной Европы кризиса пока нет, хотя некоторые эксперты, включая Джорджа Сороса, не исключают, что он вскоре разразится. Пока же экономика США развивается вполне успешно, а прежде неблагополучные страны Европы, такие как Испания, также демонстрируют вполне приемлемый рост.
Другой причиной могло стать резкое падение мировых цен на нефть. На эту причину указал в недавнем интервью вице-премьер правительства Аркадий Дворкович. По его словам, «резкое падение цен на все основные сырьевые товары, прежде всего на нефть, от которой мы сильно зависим и пока от этой зависимости далеко не полностью избавились, это серьезный вызов для нашей экономики». В дальнейшем он вновь говорил о необходимости «продолжить снижение зависимости нашей экономики от нефти».
Из этих утверждений можно сделать вывод, что российская экономика последовательно избавляется от нефтяной зависимости, но еще полностью не избавилась. На самом деле на протяжении последних 16 лет доля поступлений от экспорта нефти и газа в доходной части российского бюджета практически непрерывно возрастала, несмотря на периодические призывы с высоких трибун к диверсификации российской экономики. Получается, что ошибки правительства все-таки имели место, коль скоро оно не сумело воплотить эти призывы в жизнь.
Наконец, еще одной причиной кризиса называются санкции, введенные Западом против России, и ответные санкции, введенные Россией, так и хочется сказать, «против самой себя». Именно этот фактор и представляется наиболее существенным.
Обнуление достигнутого
Для того чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на предвыборную стратегию Владимира Путина, представленную им в его предвыборных статьях и выступлениях в начале 2012 года. Эта была либеральная экономическая стратегия, ориентированная на улучшение инвестиционного климата в России с целью привлечения иностранного капитала для осуществления масштабной модернизации российской экономики. Для этого предполагалось значительно снизить бюрократические барьеры, уменьшить административное давление на бизнес и реализовать крупные проекты, направленные на развитие транспортной, энергетической, информационной и социальной инфраструктуры. Но этим поставленные задачи не ограничивались. Российское руководство стремилось к созданию нового имиджа России в мире – страны открытой, гостеприимной, современной и, насколько это возможно с учетом российской истории и российских традиций, либеральной и демократической. Кульминацией этих усилий стало проведение зимней Олимпиады в Сочи в начале 2014 года. Думается, совсем не случайно Владимир Путин приложил такие незаурядные усилия для того, чтобы добиться для России права проведения этой Олимпиады, и лично курировал процесс возведения олимпийских объектов. То, что Россия, пусть еще не либеральная демократия в полном смысле этого слова, намеревается двигаться именно в этом направлении – по всей видимости, должны были продемонстрировать и проведенные в начале 2012 года политические реформы, и позднее – освобождение Михаила Ходорковского.
Однако, начиная с событий в Крыму, произошло «обнуление» всего того позитивного, что было достигнуто в отношениях с Западом, начиная со времен горбачевской перестройки. Можно, конечно, встать на ту точку зрения, что во всем виноват именно Запад, а Россия, как утверждают с высоких трибун, действовала в полном соответствии с нормами международного права. Беда, однако, в том, что в международной политике важна не абстрактная правота, а умение убедить в собственной правоте других. Вполне возможно, генерал Леопольдо Гальтиери был абстрактно прав в своем стремлении вернуть Аргентине Мальвинские острова, равно как и фельдмаршал Саддам Хусейн в своей решимости возвратить Кувейт в состав Ирака – много ли эта «правота» помогла означенным правителям? Воистину прав Василий Ключевский: история никого ничему не учит – она только наказывает за невыученные уроки.
Бизнес в условиях неопределенности
Конечно, экономические санкции против России и ее контрсанкции против Запада нанесли сильнейший удар по российской экономике, по существу, лишив ее внешних источников финансирования и доступа ко многим передовым технологиям. Но еще хуже другое: в отношениях России с внешним миром создалась атмосфера непредсказуемости. Никто из предпринимателей в России не может быть уверенным, что его не постигнет, например, та же катастрофа, которая обрушилась на значительную часть туристического бизнеса после известных событий в Египте и на границе Сирии и Турции. Никто не знает, какие еще российские компании могут оказаться в санкционных списках в США в случае дальнейшего осложнения российско-американских отношений. Никто не способен предсказать, какие ответные меры может предпринять российское руководство в ответ на недружественные действия наших бывших партнеров, а ныне – противников. В таких условиях планировать и осуществлять какие-либо долгосрочные инвестиции в России, по меньшей мере, предельно рискованно. А бизнес, как известно, не любит неоправданных рисков.
Забег по бездорожью
Помимо стабильности и предсказуемости, бизнес нуждается в развитой инфраструктуре, прежде всего транспортной. Во всем мире сегодня наблюдается значительное недофинансирование инфраструктуры, и на эту проблему обращают внимание как ведущие экономисты мира, так и мировые лидеры, начиная с президента США Барака Обамы.
В минувшие 16 лет Россия имела уникальную возможность направить значительную часть сверхдоходов от экспорта нефти и газа на создание и реконструкцию транспортной инфраструктуры. Только таким образом можно было стимулировать приток инвестиций в регионы, снизить издержки и резко повысить конкурентоспособность российских предприятий.
 |
| Кто окажется на технологических задворках, неизбежно станет легкой добычей различных фундаменталистских, реакционных и разрушительных идеологий. Фото Reuters |
Среди основных факторов, нанесших сильнейший удар по дорожной отрасли, стало упразднение в 2001 году по настоянию Минфина дорожных фондов, а также принятие закона о госзакупках (94-ФЗ), согласно которому единственным способом размещения госзаказов стали электронные аукционы. В настоящее время этот закон отменен, а дорожные фонды восстановлены, однако для компенсации ущерба, нанесенного дорожной отрасли, потребуются многие годы. Между тем в связи с кризисом предполагается сократить расходы на строительство и ремонт дорог. Притом что именно дефицит транспортной инфраструктуры является фактором, препятствующим преодолению кризиса.
Поразительно, но за последние 16 лет в России не построили ни одной современной высокоскоростной железной дороги, тогда как, например, в Китае общая протяженность таких дорог достигла 18 тыс. км, причем на значительной части этих путей поезда достигают скорости 350 км/ч. Высокоскоростные магистрали – это лицо страны, наглядное доказательство ее технологических возможностей и заботы государства о своих гражданах.
Россия вообще не создала практически ничего за последние 16 лет, что позволяло бы ей войти в число мировых лидеров в какой-либо сфере, за исключением разве что спорта.
Госчиновники против визионеров
Абсолютно свободный от вмешательства государства рынок существует только в фантастическом, недоступном для остального мира горном ущелье, описанном в романе Айн Рэнд «Атлант расправил плечи». В реально действующей успешной экономике государственный сектор и качество государственного управления экономикой играют огромную роль. Однако в России ситуация в этом плане обстоит явно неблагополучно. Если мы возьмем 100 самых дорогих компаний мира, то мы почему-то не обнаружим там российских государственных гигантов – «Газпрома» и «Роснефти». Скажем, компания «Роснефть», которая в 2013 году приобрела компанию TNK-BP за сумму в 55 млрд долл., сегодня сама оценивается примерно в 34 млрд долл. А, например, капитализация французской нефтегазовой компании Total оценивается в 117 млрд долл. При этом, как сообщалось в СМИ, зарплата и вознаграждения у топ-менеджеров Total значительно скромнее, чем у их коллег из «Роснефти». Аналогичная ситуация наблюдается и при сравнении других российских государственных компаний с их зарубежными, по преимуществу частными, аналогами. Издержки у зарубежных компаний значительно ниже, а качество менеджмента выше.
Еще хуже ситуация в государственных корпорациях, призванных стать локомотивами научно-технического прогресса. Эти корпорации не идут ни в какое сравнение с ведущими мировыми высокотехнологическими гигантами, такими как Apple, Microsoft и Google, занимающими первые три строчки в мировом рейтинге самых дорогих компаний. Причина, как представляется, очевидна. Apple, Microsoft и Google создавались частными лицами – людьми исключительно неординарными, талантливыми, креативными, яркими, независимыми, энергичными, стремившимися не только к финансовому успеху, но и к тому, чтобы принести пользу людям, сделать мир лучше. Их можно назвать инноваторами-визионерами, устремленными к «прекрасному новому миру». Руководители российских госкорпораций – это чиновники, то есть люди с совершенно другим набором личностных качеств, на которых здесь нет смысла останавливаться. Отсюда и поразительная разница в результатах. В одном этом чиновникам, впрочем, отказать нельзя – в умении докладывать президенту о поражающих воображение российских инновациях вроде управления роботами силой мысли, которые в недалеком будущем выведут Россию в мировые технологические лидеры. Однако на протяжении всех последних лет доля России на мировом рынке высокотехнологичной продукции составляла примерно 0,3%.
Структурные реформы: а что это такое?
Сегодня в правительственных и экспертных кругах наметились три стратегии преодоления кризиса. Первая из них – фактически проводимая правительством в жизнь – заключается в том, чтобы реагировать на текущие вызовы, ожидая, говоря их чудовищным языком, «отскока» цен на нефть. Откуда эти цены должны «отскочить», почему это должно произойти и когда именно это случится, остается тайной за семью печатями.
При этом реагирование на текущие вызовы также порождает немало вопросов. Например, в США в период кризиса 2008–2009 годов автомобильная промышленность оказалась на грани краха. Государство оказало энергичную поддержку отрасли, и сегодня она вновь процветает. Вот конкретный результат господдержки! В России правительство тоже решило поддержать автопром, выделив на эти цели в 2015 году 40 млрд руб. Однако спад в отрасли составил 30%. При этом вице-премьер Аркадий Дворкович утверждает, что спад мог бы составить и 50%, а значит, господдержка была эффективной. При таком подходе эффективными можно объявить любые меры, независимо от полученных результатов, ведь никто не помешает утверждать, что могло быть еще хуже.
Другая, «дирижистская», стратегия заключается в резком усилении государственного присутствия в экономике, обеспечении дешевых кредитов предприятиям за счет массированной эмиссии, с тем чтобы выйти, как утверждают приверженцы данной стратегии, на устойчивый ежегодный рост ВВП темпами примерно 10% в год. При этом они нередко, по какому-то недоразумению, ссылаются на политику «количественного смягчения», проводимую Федеральной резервной системой США и Европейским центральным банком, которая заключается в скупке различных активов за счет эмиссии. Почему-то не учитывается, что политика «количественного смягчения» проводится при практически нулевой инфляции, когда умеренный рост инфляции в результате этой политики представляется ее авторам не только допустимым, но даже желательным. В России подобная практика мгновенно приведет к тому, что эмитированные рубли устремятся не в промышленность и сельское хозяйство, а на валютный рынок, и инфляция перейдет в гиперинфляцию со всеми ее катастрофическими последствиями для экономики в целом.
Наконец, приверженцы третьей, назовем ее либеральной, стратегии не устают повторять, что стране необходимы «структурные реформы». В том числе, добавляют особо смелые авторы, и политические. Беда лишь в том, что никто не сформулировал, что это за реформы. Единственное, о чем говорят конкретно, это о повышении пенсионного возраста. Наверное, со временем на эту меру придется пойти, но ситуацию в экономике сама по себе она радикально не изменит. Кроме того, эта мера в очередной раз подтвердит сложившееся впечатление, что «реформы» в исполнении отечественных либералов – это всегда ухудшение жизни населения.
Цари или дикари?
За этими спорами совершенно «потерялся» вопрос о том, какой мы хотим видеть страну в стратегической перспективе, какое место в мировом разделении труда мы надеемся занять. Российское руководство совсем не пытается предложить гражданам вдохновляющие перспективы, дерзкие планы, увлечь их на великие свершения. В то время, как, например, президент США Барак Обама в последнем послании «О положении в стране» поставил перед Америкой задачу победить рак, а NASA объявило о готовности отправить человека на Марс в середине 2030-х годов.
Мир стоит на пороге четвертой технологической революции. По словам одного из теоретиков этого процесса, основателя и исполнительного директора Мирового экономического форума Клауса Шваба, она заключается в «появлении новых технологий и подходов, которые соединяют физический, цифровой и биологический миры, результатом чего станет коренная трансформация человечества». Производственные процессы будут осуществляться и совершенствоваться практически без участия человека. При этом роботы нового поколения, обладающие искусственным интеллектом, окажутся способными заменить человека в подавляющем большинстве профессий. С одной стороны, жизнь тех людей, которые впишутся в эту революцию, станет невероятно интереснее, насыщеннее и, что немаловажно, значительно длиннее. А те, кто окажется на задворках этого процесса, неизбежно станут легкой добычей различных фундаменталистских, реакционных и разрушительных идеологий, подобных тем, что сегодня сотрясают Ближний Восток и Северную Африку, или тем, что отдельные горячие головы хотят предложить России.
Четвертая технологическая революция на несколько порядков углубит существующее неравенство как между людьми внутри отдельно взятых сообществ, так и между технологически передовыми и отсталыми странами. И тогда вожди «петрократий», которые сегодня ощущают себя царями и богами одновременно, властителями своих стран и вершителями судеб мира, могут через какое-то время предстать в качестве лузеров, на которых будут смотреть примерно так же, как сегодня смотрят на диктаторов отсталых африканских государств.
Что касается сегодняшнего дня, то самым опасным для руководства России могло бы стать стремление подменить поиск эффективных решений в экономике некими новыми эффектными акциями во внешней политике. Как показывает история, стремление той или иной страны занять позиции в мире, не соответствующие ее экономической мощи, чревато масштабными катастрофами как для самой этой страны, так и для окружающего мира. Николай Гульбинский
Об авторе: Николай Арсеньевич Гульбинский – публицист
Комментариев нет:
Отправить комментарий