На фото: молодые солдаты вермахта в ожидании боевого приказа (Фото: ТАСС)
Нашумевшее выступление новоуренгойского старшеклассника Николая Десятниченко в Бундестаге о немецких солдатах, как о невинных жертвах, не желавших воевать, в очередной раз возбудило адептов «фолк-хистори», которые уже много лет доказывают, что Вермахт, в отличие от СС, состоял из сплошных «рыцарей без страха и упрека». Не повинных ни в каких военных преступлениях.
Публицист Марк Солонин заявил всем критикам гимназиста из Нового Уренгоя:
«Приговором Нюрнбергского трибунала установлено, что служба в Вермахте — в любом чине, от рядового до генерала — не является преступлением. Соответственно, солдат Вермахта, погибший в русском плену — не преступник. Точка».
Возмутился критикой «мальчика Коли» и политолог Глеб Кузнецов:
«Мальчик Коля и его неизвестные (со)авторы озвучили тупо ОФИЦИАЛЬНУЮ российскую версию роли немецкого народа в Великой Отечественной войне. На официальном мероприятии в официальном вполне месте. Я эту версию в школе изучал»…
И ведь убедительно излагают! Как же так — мы сами признали, что честные солдаты Вермахта никакого отношения к зверствам нацистов не имели, а тут берем и предъявляем им какие-то претензии? Нехорошо получается… Но стоп! А когда это мы говорили, что Вермахт ни в чем не виноват? В ходе Нюрнбергского трибунала? Именно мы? Простите, но этого не было.
С Вермахтом в ходе знаменитого международного судебного процесса в Нюрнберге приключилась очень некрасивая история. Дело в том, что советская сторона просто обязана была потребовать привлечь данную структуру к ответственности на организационном уровне. О причинах — мы поговорим чуть ниже. Однако в позу по этому поводу встали наши западные «союзники». Доказательств преступной деятельности Вермахта и его верховного главнокомандования на процессе было представлено море. Однако представители от США, Великобритании и Франции настояли на том, чтобы вместо объявления преступной армии Третьего рейха в целом, проводить «индивидуальные суды» над каждым отдельно взятым военнослужащим. Понятно, что «угнаться» за каждым лейтенантом или ефрейтором оказалось физически невозможно, а многие влиятельные немецкие военачальники находились в руках англичан и американцев, относившихся к ним весьма лояльно.
Почему западные страны заняли именно такую позицию, догадаться несложно. Вскоре после начала процесса стало ясно, что Запад готовится к глобальному противостоянию с Советским Союзом. Еще шли заседания трибунала, а Уинстон Черчилль уже дал формальную отмашку началу холодной войны. США и Великобритании нужен был мощный союзник в континентальной Европе — и опытные солдаты Гитлера прекрасно подходили на эту роль. Объявление же Вермахта преступной организацией могло стать для Лондона и Вашингтона репутационной ловушкой. Спрятавшись же за «индивидуальными судами», западные политики ничем не рисковали. В отличие от территории СССР и Восточной Европы, на западном фронте Вермахт действительно не запятнал себя массовыми военными преступлениями. С юридической точки зрения ситуация сложилась абсурдная. Трибунал осудил и приговорил к смертной казни начальника Верховного командования Вермахта Вильгейма Кейтеля и начальника Штаба оперативного руководства Альфреда Йодля, но «не тронул» саму структуру, посредством которой они воплощали свои преступные планы в жизнь.
Советскому же Союзу в условиях противодействия со стороны США, Великобритании и Франции оставалось лишь заявить об «особом мнении» — несогласии с «оправданием», как Вермахта, так и со снисхождением трибунала к отдельным одиозным персонажам из окружения Адольфа Гитлера.
Поэтому любые разговоры о том, что Советский Союз (а, значит, и Россия, как его международно-правовой продолжатель) «оправдал» Вермахт, являются исторической фальсификаций.
Нет ни у кого из нас прав оправдывать Вермахт и его представителей, после всего того, что его солдаты и офицеры сделала на территории Советского Союза.
Мы даже специально не будем останавливаться подробно на таких чудовищных преступлениях немецких военных, как артиллерийские обстрелы и бомбардировки мирных населенных пунктов, разрушение советской инфраструктуры, блокада Ленинграда и других советских городов, так как критики из числа псевдоисториков любят относить их жертв к «побочным потерям» при выполнении Вермахтом и Люфтваффе военных задач.
Однако зверства, массово совершаемые в отношении мирного населения СССР и безоружных военнопленных, были вполне целенаправленными. И они не оставляют никаких сомнений в сущности вооруженных сил нацистской Германии, как преступной организации.
У фанатов Запада, конечно, всегда есть соблазн списать рассказы о преступлениях Вермахта на «советскую пропаганду». Но свидетельства столь многочисленны, что сделать этого не получится.
Несколько лет тому назад в Германии была опубликована книга «Солдаты». Ее составитель Зенке Найтцель случайно наткнулся в архиве на стенограммы «прослушки» разговоров немецких военнослужащих в британских и американских лагерях военнопленных. Понятно, что информация, ставшая достоянием историков — это лишь «капля в море» (прослушивали всего 1−2% от немецких солдат и офицеров, попавших в плен к «западным союзникам»). Но даже этого немногого достаточно, чтобы сформировать представление о том, кем были на самом деле военнослужащие немецкой армии времен Второй мировой войны.
Один из немецких летчиков, например, хвастался перед товарищами тем, что ему доставляло удовольствие бомбить жилые кварталы и целенаправленно расстреливать колонны гражданских беженцев.
Пленный радист с увлечением рассказывал своим «собратьям по несчастью», как он по собственной инициативе убивал на Кавказе женщин и детей.
Приводятся в книгах и рассказы немецких солдат о массовых изнасилованиях, которые они совершали. Вот, например, чем они занимались в Таганроге:
«Они мостили улицы. Сногсшибательные девочки. Проезжая мимо на грузовике мы хватали их, затаскивали в кузов, обрабатывали и выкидывали»…
Все это полностью согласовывается с материалами о деятельности военнослужащих Вермахта, которые были оглашены в ходе Нюрнбергского процесса, а также — обнародовались советскими дипломатами в ходе войны.
Так, Вермахт использовал мирных жителей в качестве «живого щита» — немецкие военные имели обыкновение гнать женщин, детей и стариков перед собой при наступлении или отступлении (такое, в частности, имело место на реке Ипуть в Белоруссии и у села Ямное Тульской области).
Советских людей использовали при работах по разминированию.
С целью устрашения или при отступлении военнослужащие Вермахта регулярно сжигали советские населенные пункты, зачастую закрывая их жителей в домах…
Были задокументированы массовые убийства мирного населения, совершаемые с особой жесткостью.
Вот показания одного из «насильно мобилизованных» немецких солдат, служившего при комендатуре аэродромного обеспечения:
«До пленения меня войсками Красой Армии, то есть до 4 февраля 1944 г., я служил в 1-й самокатной роте 2-го авиапехотной дивизии при комендатуре аэродромного обеспечения. Кроме фотоснимков, я выполнял и другие работы в свободное от работы время, ради своего интереса расстреливал военнопленных бойцов Красной Армии и мирных граждан… В ноябре 1942 года я принимал участие в расстреле 92 граждан. С апреля я принимал участие в расстреле 55 человек советских граждан, я их расстрелял… Кроме этого, я ещё участвовал в карательных экспедициях, где занимался поджогом домов. Всего мной было сожжено более 30 домов в разных деревнях. Я в составе карательной экспедиции приходил в деревню, заходил в дома и предупреждал население, чтобы из домов никто не выходил, дома будем жечь. Я поджигал дома, а если кто пытался спастись из домов, никто не выпускался из дома, я их загонял обратно в дом или расстреливал. Таким образом, мною было сожжено более 30 домов и 70 человек мирного населения, в основном старики, женщины, дети».
Сжигать дома вместе с людьми, как мы видим, было вообще «фирменным стилем» Вермахта…
А вот показания немецкого обер-ефрейтера Арно Швагера (цитата по А. Дюкову, «За что сражались советские люди»).
«Я сам видел в деревне Волочанка, как солдат избивал женщину так долго, пока она не потеряла сознание. Тогда он, больше не обращая на нее внимания, увел последнюю корову, хотя здесь оставалось шестеро детей, которые были обречены на голод».
«Я увидел, как офицер хлестал верховой плетью девочку лет 13−14, которая полураздетая была привязана к столу».
А вот отрывок из письма ефрейтора Феликса Капдельса (также цитата по А. Дюкову):
«Пошарив в сундуках и организовав хороший ужин, мы стали веселиться. Девочка попалась злая, но мы ее тоже организовали. Не беда, что всем отделением…»
В селе Березовка немецкие солдаты сначала избили, а потом расстреляли девятилетнего мальчика, которого заподозрили в краже 10 конфет…
Долгий список чудовищных зверств немецких солдат содержался в ноте, распространенной в январе 1942 года советским Наркоматом Иностранных дел (цитата документа по его копии, размещенной в издании «Рабочий путь»):
«В селе Дедилово Тульской области из 998 домов оккупантами сожжено 960, в селе Пожидаевка Курской области из 602 домов сожжено 554, в деревне Озерецкое Краснополянского района Московской области из 232 домов сожжено 225. Деревня Кобнешки того же района, насчитывающая 123 дома, сожжена полностью. В Высоковском районе Московской области в деревне Некрасино из 99 домов сожжено 85, в деревне Бакланово из 69 сожжено 66. Уходя из сел Красная Поляна, Мышецкое, Ожерелье, Высоково — Московской области, немцы выделяли автоматчиков, которые бутылками с горючей жидкостью обливали дома и зажигали их. При попытках жителей тушить пожары, немцы открывали огонь из автоматов. Из 80 дворов в селе Мышецкое осталось 5 домов, из 200 дворов в Ожерелье осталось 8 домов. В деревне Высоково из 76 домов уцелело 3 дома. А за слова 70-летнего крестьянина Григорьева Ф. К. „не жгите мою избу“ — старик был расстрелян».
«Самое широкое распространение получили такие факты: в селе Голубовка у колхозницы Лещенко М. И., матери трех малолетних детей, немцы забрали детские сорочки и пальто и все оставшееся для детей питание; в том же селе германский офицер и несколько солдат, ворвавшись в дом учительницы Матиенко В. И., забрали у нее всю ее одежду и детские вещи, а мебель, которую не смогли унести, изрубили топором. В деревне Прудное Тульской области немецкие солдаты, ворвавшись в дом, где помещалось 150 человек инвалидов, отобрали у них всю теплую одежду и продукты, угрожая беспомощным людям оружием».
«В городе Истре Московской области оккупанты забрали у населения буквально все имущество: белье, одежду, посуду, мебель. Оккупанты раздевали и разували местных рабочих и работниц прямо на улицах. Жителей подвергали массовому выселению из квартир, лишали топлива. 10 декабря немцы загнали до 2000 жителей этого города с детьми в церковь в селе Дарно, где немало из них умерло от холода и голода. При отступлении из города Истра немцы сожгли город, закончив этим цепь своих гнусных преступлений в Истре».
«В деревне Белый Раст Краснополянского района группа пьяных немецких солдат поставила на крыльце одного дома в качестве мишени 12-летнего Володю Ткачева и открыла по нему стрельбу из автоматов. Мальчик был весь изрешечен пулями. После этого бандиты открыли беспорядочную стрельбу по окнам домов. Шедшую по улице колхозницу И. Мосолову с тремя своими детьми они остановили и тут же расстреляли вместе с детьми. В селе Воскресенское Дубининского района гитлеровцы использовали в качестве мишени трехлетнего мальчика и по нему производили пристрелку пулеметов. В районном центре Волово Курской области, в котором немцы находились четыре часа, немецкий офицер ударил головой о стену и убил двухлетнего сына Бойковой за то, что ребенок плакал».
«В селе Семеновское Калининской области немцы изнасиловали 25-летнюю Ольгу Тихонову, жену красноармейца, мать трех детей, находившуюся в последней стадии беременности, при чем шпагатом связали ей руки. После изнасилования немцы перерезали ей горло, прокололи обе груди и садистски высверлили их. В той же деревне оккупанты расстреляли мальчика лет 13-ти и на его лбу вырезали пятиконечную звезду».
«В украинском селе Бородаевка Днепропетровской области фашисты изнасиловали поголовно всех женщин и девушек».
«16-летнюю девушку Л. И. Мельчукову по приказу немецкого офицера Гуммера солдаты увели в лес, где изнасиловали. Спустя некоторое время, другие женщины, также отведенные в лес, увидели, что около деревьев стоят доски, а к доскам штыками приколота умирающая Мельчукова».
«Список Молотова» — долгий… Мы привели здесь всего несколько из перечисленных в нем деяний, совершенных теми, кого «Коля из Уренгоя» назвал «невинными жертвами»…
Все эти зверства носили, по сути, организованный характер. Военным правоохранительным органам предписывалось пресекать военные преступления немецких солдат лишь в том случае, если это угрожало дисциплине в войсках. В то же самое время военнослужащим Вермахта вменялось в обязанность применять карательные и реквизиционные меры по отношению к населению, «запугивать» его, чтобы народ не вздумал подняться на борьбу. Командирам рекомендовали действовать так, чтобы их подчиненные ощущали «личную заинтересованность» в участии в войне — то есть фактически поощрять грабежи, мародерство и насилие.
В первую очередь из-за действий Вермахта на одного погибшего на фронте советского солдата приходилось примерно три мирных жителя, убитых нацистами. В Германии соотношение жертв было строго противоположным: даже с учетом варварских бомбардировок, совершаемых американцами, на каждого погибшего гражданского приходилось 2−3 военнослужащих Вермахта или СС…
Отдельного упоминания достойны советские военнопленных, убитые или замученные до смерти в концлагерях, находящихся в введении Вермахта. Если на территории Рейха концлагерями занималась сначала специальная инспекция, а затем — Главное административно-хозяйственное управление СС, то на наших оккупированных территориях в них заправляли военные.
Чтобы понять масштабы деятельности немецких военных по уничтожению советских пленных, достаточно сказать, что лишь в одном — Stalag 339 Kiew-Darniza (изначально назывался «Киев — Ост»), погибли 68 тысяч советских граждан. В Шталаге 328 убили и замучили до смерти 140 тысяч человек… И подобных лагерей (пусть и меньших масштабов) было на оккупированных территориях множество.
Если перечислять все зверства Вермахта подробно — нужно будет написать многотомный исторический труд. Но даже того, о чем было вкратце упомянуто выше, достаточно, чтобы понять, какими «невинными жертвами» были те, кого так жалеют господа Солонин и Кузнецов. Никакими «приказами» нельзя оправдать участие в убийствах сотен тысяч безоружных военнопленных, изнасилованиях, пытках или пристрелке пулеметов по трехлетнему ребенку. Поэтому позиция Советского Союза на Нюрнбергском трибунале была вполне однозначна — Вермахт был такой же преступной организацией, как и другие силовые структуры Третьего Рейха. И при всей жалостливости, милосердии и склонности прощать, свойственной российскому народу, забывать то, что творили на нашей земле нацистские нелюди — нельзя. Забыть об этом — значит предать память их жертв. А также память тех, кто уберег в свое время весь мир от коричневой чумы Святослав Князев
Публицист Марк Солонин заявил всем критикам гимназиста из Нового Уренгоя:
«Приговором Нюрнбергского трибунала установлено, что служба в Вермахте — в любом чине, от рядового до генерала — не является преступлением. Соответственно, солдат Вермахта, погибший в русском плену — не преступник. Точка».
Возмутился критикой «мальчика Коли» и политолог Глеб Кузнецов:
«Мальчик Коля и его неизвестные (со)авторы озвучили тупо ОФИЦИАЛЬНУЮ российскую версию роли немецкого народа в Великой Отечественной войне. На официальном мероприятии в официальном вполне месте. Я эту версию в школе изучал»…
И ведь убедительно излагают! Как же так — мы сами признали, что честные солдаты Вермахта никакого отношения к зверствам нацистов не имели, а тут берем и предъявляем им какие-то претензии? Нехорошо получается… Но стоп! А когда это мы говорили, что Вермахт ни в чем не виноват? В ходе Нюрнбергского трибунала? Именно мы? Простите, но этого не было.
С Вермахтом в ходе знаменитого международного судебного процесса в Нюрнберге приключилась очень некрасивая история. Дело в том, что советская сторона просто обязана была потребовать привлечь данную структуру к ответственности на организационном уровне. О причинах — мы поговорим чуть ниже. Однако в позу по этому поводу встали наши западные «союзники». Доказательств преступной деятельности Вермахта и его верховного главнокомандования на процессе было представлено море. Однако представители от США, Великобритании и Франции настояли на том, чтобы вместо объявления преступной армии Третьего рейха в целом, проводить «индивидуальные суды» над каждым отдельно взятым военнослужащим. Понятно, что «угнаться» за каждым лейтенантом или ефрейтором оказалось физически невозможно, а многие влиятельные немецкие военачальники находились в руках англичан и американцев, относившихся к ним весьма лояльно.
Почему западные страны заняли именно такую позицию, догадаться несложно. Вскоре после начала процесса стало ясно, что Запад готовится к глобальному противостоянию с Советским Союзом. Еще шли заседания трибунала, а Уинстон Черчилль уже дал формальную отмашку началу холодной войны. США и Великобритании нужен был мощный союзник в континентальной Европе — и опытные солдаты Гитлера прекрасно подходили на эту роль. Объявление же Вермахта преступной организацией могло стать для Лондона и Вашингтона репутационной ловушкой. Спрятавшись же за «индивидуальными судами», западные политики ничем не рисковали. В отличие от территории СССР и Восточной Европы, на западном фронте Вермахт действительно не запятнал себя массовыми военными преступлениями. С юридической точки зрения ситуация сложилась абсурдная. Трибунал осудил и приговорил к смертной казни начальника Верховного командования Вермахта Вильгейма Кейтеля и начальника Штаба оперативного руководства Альфреда Йодля, но «не тронул» саму структуру, посредством которой они воплощали свои преступные планы в жизнь.
Советскому же Союзу в условиях противодействия со стороны США, Великобритании и Франции оставалось лишь заявить об «особом мнении» — несогласии с «оправданием», как Вермахта, так и со снисхождением трибунала к отдельным одиозным персонажам из окружения Адольфа Гитлера.
Поэтому любые разговоры о том, что Советский Союз (а, значит, и Россия, как его международно-правовой продолжатель) «оправдал» Вермахт, являются исторической фальсификаций.
Нет ни у кого из нас прав оправдывать Вермахт и его представителей, после всего того, что его солдаты и офицеры сделала на территории Советского Союза.
Мы даже специально не будем останавливаться подробно на таких чудовищных преступлениях немецких военных, как артиллерийские обстрелы и бомбардировки мирных населенных пунктов, разрушение советской инфраструктуры, блокада Ленинграда и других советских городов, так как критики из числа псевдоисториков любят относить их жертв к «побочным потерям» при выполнении Вермахтом и Люфтваффе военных задач.
Однако зверства, массово совершаемые в отношении мирного населения СССР и безоружных военнопленных, были вполне целенаправленными. И они не оставляют никаких сомнений в сущности вооруженных сил нацистской Германии, как преступной организации.
У фанатов Запада, конечно, всегда есть соблазн списать рассказы о преступлениях Вермахта на «советскую пропаганду». Но свидетельства столь многочисленны, что сделать этого не получится.
Несколько лет тому назад в Германии была опубликована книга «Солдаты». Ее составитель Зенке Найтцель случайно наткнулся в архиве на стенограммы «прослушки» разговоров немецких военнослужащих в британских и американских лагерях военнопленных. Понятно, что информация, ставшая достоянием историков — это лишь «капля в море» (прослушивали всего 1−2% от немецких солдат и офицеров, попавших в плен к «западным союзникам»). Но даже этого немногого достаточно, чтобы сформировать представление о том, кем были на самом деле военнослужащие немецкой армии времен Второй мировой войны.
Один из немецких летчиков, например, хвастался перед товарищами тем, что ему доставляло удовольствие бомбить жилые кварталы и целенаправленно расстреливать колонны гражданских беженцев.
Пленный радист с увлечением рассказывал своим «собратьям по несчастью», как он по собственной инициативе убивал на Кавказе женщин и детей.
Приводятся в книгах и рассказы немецких солдат о массовых изнасилованиях, которые они совершали. Вот, например, чем они занимались в Таганроге:
«Они мостили улицы. Сногсшибательные девочки. Проезжая мимо на грузовике мы хватали их, затаскивали в кузов, обрабатывали и выкидывали»…
Все это полностью согласовывается с материалами о деятельности военнослужащих Вермахта, которые были оглашены в ходе Нюрнбергского процесса, а также — обнародовались советскими дипломатами в ходе войны.
Так, Вермахт использовал мирных жителей в качестве «живого щита» — немецкие военные имели обыкновение гнать женщин, детей и стариков перед собой при наступлении или отступлении (такое, в частности, имело место на реке Ипуть в Белоруссии и у села Ямное Тульской области).
Советских людей использовали при работах по разминированию.
С целью устрашения или при отступлении военнослужащие Вермахта регулярно сжигали советские населенные пункты, зачастую закрывая их жителей в домах…
Были задокументированы массовые убийства мирного населения, совершаемые с особой жесткостью.
Вот показания одного из «насильно мобилизованных» немецких солдат, служившего при комендатуре аэродромного обеспечения:
«До пленения меня войсками Красой Армии, то есть до 4 февраля 1944 г., я служил в 1-й самокатной роте 2-го авиапехотной дивизии при комендатуре аэродромного обеспечения. Кроме фотоснимков, я выполнял и другие работы в свободное от работы время, ради своего интереса расстреливал военнопленных бойцов Красной Армии и мирных граждан… В ноябре 1942 года я принимал участие в расстреле 92 граждан. С апреля я принимал участие в расстреле 55 человек советских граждан, я их расстрелял… Кроме этого, я ещё участвовал в карательных экспедициях, где занимался поджогом домов. Всего мной было сожжено более 30 домов в разных деревнях. Я в составе карательной экспедиции приходил в деревню, заходил в дома и предупреждал население, чтобы из домов никто не выходил, дома будем жечь. Я поджигал дома, а если кто пытался спастись из домов, никто не выпускался из дома, я их загонял обратно в дом или расстреливал. Таким образом, мною было сожжено более 30 домов и 70 человек мирного населения, в основном старики, женщины, дети».
А вот показания немецкого обер-ефрейтера Арно Швагера (цитата по А. Дюкову, «За что сражались советские люди»).
«Я сам видел в деревне Волочанка, как солдат избивал женщину так долго, пока она не потеряла сознание. Тогда он, больше не обращая на нее внимания, увел последнюю корову, хотя здесь оставалось шестеро детей, которые были обречены на голод».
«Я увидел, как офицер хлестал верховой плетью девочку лет 13−14, которая полураздетая была привязана к столу».
А вот отрывок из письма ефрейтора Феликса Капдельса (также цитата по А. Дюкову):
«Пошарив в сундуках и организовав хороший ужин, мы стали веселиться. Девочка попалась злая, но мы ее тоже организовали. Не беда, что всем отделением…»
В селе Березовка немецкие солдаты сначала избили, а потом расстреляли девятилетнего мальчика, которого заподозрили в краже 10 конфет…
Долгий список чудовищных зверств немецких солдат содержался в ноте, распространенной в январе 1942 года советским Наркоматом Иностранных дел (цитата документа по его копии, размещенной в издании «Рабочий путь»):
«В селе Дедилово Тульской области из 998 домов оккупантами сожжено 960, в селе Пожидаевка Курской области из 602 домов сожжено 554, в деревне Озерецкое Краснополянского района Московской области из 232 домов сожжено 225. Деревня Кобнешки того же района, насчитывающая 123 дома, сожжена полностью. В Высоковском районе Московской области в деревне Некрасино из 99 домов сожжено 85, в деревне Бакланово из 69 сожжено 66. Уходя из сел Красная Поляна, Мышецкое, Ожерелье, Высоково — Московской области, немцы выделяли автоматчиков, которые бутылками с горючей жидкостью обливали дома и зажигали их. При попытках жителей тушить пожары, немцы открывали огонь из автоматов. Из 80 дворов в селе Мышецкое осталось 5 домов, из 200 дворов в Ожерелье осталось 8 домов. В деревне Высоково из 76 домов уцелело 3 дома. А за слова 70-летнего крестьянина Григорьева Ф. К. „не жгите мою избу“ — старик был расстрелян».
«Самое широкое распространение получили такие факты: в селе Голубовка у колхозницы Лещенко М. И., матери трех малолетних детей, немцы забрали детские сорочки и пальто и все оставшееся для детей питание; в том же селе германский офицер и несколько солдат, ворвавшись в дом учительницы Матиенко В. И., забрали у нее всю ее одежду и детские вещи, а мебель, которую не смогли унести, изрубили топором. В деревне Прудное Тульской области немецкие солдаты, ворвавшись в дом, где помещалось 150 человек инвалидов, отобрали у них всю теплую одежду и продукты, угрожая беспомощным людям оружием».
«В городе Истре Московской области оккупанты забрали у населения буквально все имущество: белье, одежду, посуду, мебель. Оккупанты раздевали и разували местных рабочих и работниц прямо на улицах. Жителей подвергали массовому выселению из квартир, лишали топлива. 10 декабря немцы загнали до 2000 жителей этого города с детьми в церковь в селе Дарно, где немало из них умерло от холода и голода. При отступлении из города Истра немцы сожгли город, закончив этим цепь своих гнусных преступлений в Истре».
«В деревне Белый Раст Краснополянского района группа пьяных немецких солдат поставила на крыльце одного дома в качестве мишени 12-летнего Володю Ткачева и открыла по нему стрельбу из автоматов. Мальчик был весь изрешечен пулями. После этого бандиты открыли беспорядочную стрельбу по окнам домов. Шедшую по улице колхозницу И. Мосолову с тремя своими детьми они остановили и тут же расстреляли вместе с детьми. В селе Воскресенское Дубининского района гитлеровцы использовали в качестве мишени трехлетнего мальчика и по нему производили пристрелку пулеметов. В районном центре Волово Курской области, в котором немцы находились четыре часа, немецкий офицер ударил головой о стену и убил двухлетнего сына Бойковой за то, что ребенок плакал».
«В селе Семеновское Калининской области немцы изнасиловали 25-летнюю Ольгу Тихонову, жену красноармейца, мать трех детей, находившуюся в последней стадии беременности, при чем шпагатом связали ей руки. После изнасилования немцы перерезали ей горло, прокололи обе груди и садистски высверлили их. В той же деревне оккупанты расстреляли мальчика лет 13-ти и на его лбу вырезали пятиконечную звезду».
«В украинском селе Бородаевка Днепропетровской области фашисты изнасиловали поголовно всех женщин и девушек».
«16-летнюю девушку Л. И. Мельчукову по приказу немецкого офицера Гуммера солдаты увели в лес, где изнасиловали. Спустя некоторое время, другие женщины, также отведенные в лес, увидели, что около деревьев стоят доски, а к доскам штыками приколота умирающая Мельчукова».
«Список Молотова» — долгий… Мы привели здесь всего несколько из перечисленных в нем деяний, совершенных теми, кого «Коля из Уренгоя» назвал «невинными жертвами»…
Все эти зверства носили, по сути, организованный характер. Военным правоохранительным органам предписывалось пресекать военные преступления немецких солдат лишь в том случае, если это угрожало дисциплине в войсках. В то же самое время военнослужащим Вермахта вменялось в обязанность применять карательные и реквизиционные меры по отношению к населению, «запугивать» его, чтобы народ не вздумал подняться на борьбу. Командирам рекомендовали действовать так, чтобы их подчиненные ощущали «личную заинтересованность» в участии в войне — то есть фактически поощрять грабежи, мародерство и насилие.
В первую очередь из-за действий Вермахта на одного погибшего на фронте советского солдата приходилось примерно три мирных жителя, убитых нацистами. В Германии соотношение жертв было строго противоположным: даже с учетом варварских бомбардировок, совершаемых американцами, на каждого погибшего гражданского приходилось 2−3 военнослужащих Вермахта или СС…
Отдельного упоминания достойны советские военнопленных, убитые или замученные до смерти в концлагерях, находящихся в введении Вермахта. Если на территории Рейха концлагерями занималась сначала специальная инспекция, а затем — Главное административно-хозяйственное управление СС, то на наших оккупированных территориях в них заправляли военные.
Чтобы понять масштабы деятельности немецких военных по уничтожению советских пленных, достаточно сказать, что лишь в одном — Stalag 339 Kiew-Darniza (изначально назывался «Киев — Ост»), погибли 68 тысяч советских граждан. В Шталаге 328 убили и замучили до смерти 140 тысяч человек… И подобных лагерей (пусть и меньших масштабов) было на оккупированных территориях множество.
Если перечислять все зверства Вермахта подробно — нужно будет написать многотомный исторический труд. Но даже того, о чем было вкратце упомянуто выше, достаточно, чтобы понять, какими «невинными жертвами» были те, кого так жалеют господа Солонин и Кузнецов. Никакими «приказами» нельзя оправдать участие в убийствах сотен тысяч безоружных военнопленных, изнасилованиях, пытках или пристрелке пулеметов по трехлетнему ребенку. Поэтому позиция Советского Союза на Нюрнбергском трибунале была вполне однозначна — Вермахт был такой же преступной организацией, как и другие силовые структуры Третьего Рейха. И при всей жалостливости, милосердии и склонности прощать, свойственной российскому народу, забывать то, что творили на нашей земле нацистские нелюди — нельзя. Забыть об этом — значит предать память их жертв. А также память тех, кто уберег в свое время весь мир от коричневой чумы Святослав Князев
Комментариев нет:
Отправить комментарий